Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

Но вошедший оказался мужчиной — взрослым мужчиной, она зналаего, но не могла узнать. С чемоданом в руке он прошел к прилавку, и тут что-тото ли в походке, то ли в движении головы подсказало мисс Кугэн, кто это.

— Отец Каллахэн! — проговорила она, не в силах сдержатьудивление — она в первый раз видела его без облачения священника. Сейчас отецКаллахэн был в простых темных штанах и синей рубашке на манер фабричногорабочего. Она вдруг испугалась — одежда Каллахэна была чистой, волосы аккуратнопричесаны, но в лице было что-то такое… такое…

Мисс Кугэн неожиданно вспомнила день двадцатилетнейдавности, когда вернулась из больницы, где внезапно умерла от инсульта ее мать— в прежние времена говорили «от удара». Сейчас Каллахэн чем-то напомнил ейбрата, которому она сказала о смерти матери: осунувшееся обреченное лицо,пустой непонимающий взгляд выжженных глаз. Ей стало неуютно. Кожа вокруг ртапокраснела, казалась раздраженной — не то переборщил, когда брился, не то натерполотенцем в долгих попытках избавиться от упрямого пятна.

— Я хочу купить билет на автобус, — сказал он.

«Вот оно что, — подумала мисс Кугэн. — Бедняжка, кто-то умери ему только что позвонили в директорию… или как там называется его квартира?»

— Конечно, — сказала она. — Куда?

— Когда первый автобус?

— Куда?

— Куда угодно, — отозвался он, вдребезги разбивая ее теорию.

— Ну… не знаю… дайте взглянуть… — Она выкопала расписание и,волнуясь, заглянула в него. — Есть автобус в одиннадцать десять. Оностанавливается в Портленде, Бостоне, Хартфорде и Нью-Йо…

— Этот, — перебил он. — Сколько?

— Надолго… я хочу сказать, далеко вам? — теперь она и вовсезасуетилась.

— До конца, — глухо ответил он и улыбнулся. Мисс Кугэн,никогда не видавшая на человеческом лице такой страшной улыбки, отпрянула.«Если он меня тронет, — подумала она, — я закричу. Заору благим матом».

— З-значит, до Нью-Йорка, — выговорила она. — Двадцатьдевять долларов семьдесят пять центов.

Он с некоторым трудом выкопал из заднего кармана бумажник, имисс Кугэн увидела повязку на правой руке. Каллахэн выложил перед ней двадцаткуи две однодолларовых бумажки, а она, забирая билет с самого верха пачкинезаполненных бланков, всю ее сшибла на пол. Пока мисс Кугэн их собирала,Каллахэн добавил еще пять долларов и кучку мелочи. Заполняя билет, онаторопилась изо всех сил, но под его мертвым неподвижным взглядом любаяпоспешность казалась недостаточной. Проштамповав билет, мисс Кугэн подтолкнулаего через прилавок, чтобы не пришлось коснуться руки Каллахэна.

— В-вам придется обождать снаружи, отец Каллахэн. Мне минутчерез пять нужно закрываться. — Она незряче смахнула банкноты и мелочь в ящиккассы, не сделав попытки пересчитать.

— Ничего страшного, — сказал он, засовывая билет в нагрудныйкарман и, не глядя на мисс Кугэн, сказал:

— И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившисьс ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня, и поселился в земле Нод навосток от Едема… Священное Писание, мисс Кугэн. Самый тяжелый текст в Библии.

— Правда? — сказала она. — Боюсь, вам придется выйти наулицу, отец Каллахэн. Я… через минуту вернется мистер Лэбри, а он не любит… нелюбит, когда я… я…

— Да-да, — откликнулся он и развернулся, чтобы уйти. Потомприостановился и оглянулся. Под его одеревеневшим взглядом она дрогнула.

— Вы живете в Фолмуте, правда, мисс Кугэн?

— Да…

— У вас есть машина?

— Да, разумеется. Честное слово, я должна попросить васподождать автобуса снаружи…

— Сегодня поезжайте домой побыстрее, мисс Кугэн. Заприте вмашине все дверки и никого не подсаживайте. Никого. Даже, если это будет кто-тоиз ваших знакомых.

— Я никогда никого не подсаживаю, — добродетельно сказалаона.

— А когда доберетесь домой, держитесь подальше отИерусалимова Удела, — продолжал Каллахэн. Он не сводил с нее глаз. — Отныне вУделе творятся скверные дела.

Мисс Кугэн проговорила слабым голосом:

— Не знаю, о чем вы говорите, но автобус вам придетсяподождать снаружи.

— Да. Хорошо.

Он вышел.

Мисс Кугэн неожиданно осознала, как тихо в аптеке — какабсолютно тихо. Как же это до темноты не зашел никто — никто — кроме отцаКаллахэна? И правда ведь — ни живой души. Отныне в Уделе творятся скверныедела.

Мисс Кугэн принялась обходить аптеку и гасить свет.

27

Тьма в Уделе держалась цепко.

В без десяти двенадцать Чарли Роудса разбудил долгийнепрекращающийся гудок. Проснувшись, Чарли резко сел в постели.

«Мой автобус!»

И сразу же:

«Сволочата!»

Дети и раньше пробовали такие штучки. Этих маленьких пройдохЧарли видел насквозь. Один раз они спичками спустили ему шины. Кто это сделал,он не засек, но отлично догадывался. Он сходил к ихнему мокрозадому директору,будь он проклят, и назвал Майка Филбрука с Оди Джеймсом.

Чарли знал, что это они — чего там еще видеть?

«Роудс, вы уверены, что это их работа?»

«Я же сказал, нет?»

Тут уж этот фигов неженка ничего поделать не мог, пришлосьему отстранить пацанов от занятий. Потом, неделю спустя, вызывает эта сволочьЧарли к себе в кабинет:

«Роудс, сегодня мы отстранили от занятий Энди Гарви».

«Да-а? Чего ж он удумал?»

«Боб Томас поймал его, когда он спускал шины его автобуса».

И награждает Чарли долгим холодным оценивающим взглядом.

Ну и что с того, коли это был Гарви, а не Филбрук сДжеймсом? Все они болтаются вместе, все они с придурью, всем им надо яйцаоторвать.

Сейчас с улицы, доводя до бешенства, несся голос егоклаксона — сажают аккумулятор, пузом, что ль, навалились!

— УОНК, УОНК, УООННННННННННННННК…

— Ах, сукины дети, — прошептал Чарли, выскользнул из постелии, не зажигая света, натянул штаны — свет спугнул бы маленьких мерзавцев, аЧарли этого не хотел.

В другой раз кто-то подложил на водительское сиденье коровьюлепешку — будьте покойны, Чарли прекрасно знал, чьих рук это дело. В их глазахон читал запросто, как в книге — такая постоянная настороженность была знакомаЧарли еще с войны, с пересыльного пункта пополнения. Коровьей лепешкой Чарлизанялся по-своему. Три дня подряд он выкидывал сучонка из автобуса в четырехмилях от дома. Под конец пацан с ревом заявился к нему.